Дэниел Рэдклифф о славе, Ричарде Гриффитсе и многом другом

Так как предварительные показы возрожденной пьесы Мартина МакДонага «Калека с острова Инишмаан» в постановке Майкла Грандейджа начинаются в театре Noel Coward Theatre, Дэниел Редклифф говорит с WhatsOnStage о том как он справился с изображением ДЦП на сцене, о том как он научился любить Гарри Поттера и о его воспоминаниях о Ричарде Гриффитсе.

Как проходят репетиции?
Ну, сегодня первый день четвертой недели. Что, безусловно, хороший знак, потому что у нас только что закончился трехдневный выходной, значит мы делает что-то правильно. Сегодня был очень хороший день, потому что мы впервые прогнали второй акт и все становится на свои места. Я думаю, что все идет очень хорошо.

Это правда, что вы появились в первый день, уже выучив свои слова?
Да. Я так делаю с того времени, когда я играл в пьесе Equus и режиссер Теа Шаррок сказала мне, выучить мои слова до того, как начнутся репетиции. Так я и делал на всех своих последующих проектах. К тому же, Майкл Грандейдж попросил нас знать текст настолько, насколько это возможно в первый день репетиций. Таким образом, нам не нужно беспокоиться о том, что все эти слова надо выучить на протяжении последующих четырех недель, а значит у нас намного больше времени находиться в образе вместо того, чтобы учить сценарий. Но впереди все равно был долгий путь знакомства с нашими героями, и писательский стиль Маритна очень четкий и ритмичный. Я только что закончил смотреть сцену с Пэт Шортт, он потрясающий комический актер, и это просто абсолютная радость, несмотря на мрачное содержание.

Вы бы сказали, что тон постановки пьесы, в общем, легкий?
Мартин присутствовал на репетициях в первую неделю и мы спрашивали его о тех частях сценария, которые можно было сыграть по-разному. Мы могли бы сыграть тепло, почти сентиментально, или твердо и безжалостно; и, в общем, именно так Мартин и хотел чтобы мы сделали. Так что я бы сказал, что мы сосредотачиваемся на мрачных аспектах, но я думаю, что, таким образом, юмор проступает более сильно; большая часть этого юмора довольно жестокая. Интересно, кого аудитория, уходя, будет любить и ненавидеть, потому что они все очень сложные герои.

Вы были знакомы с пьесой до того как принять в ней участие?
Совсем нет, хотя я слышал о ней, потому что мой отец был литературным агентом в 90-ые и очень хорошо знал пьесу. Так что я знал о ее репутации от него, но ничего более этого. Майкл Грандейдж прислал мне три или четыре пьесы прочитать и сказал: «Прочитай их, приди и скажи мне что ты думаешь». И пьеса, которая выделялась на фоне остальных, была пьеса «Калека с острова Инишмаан». Она была такая смешная и толковая; я не думаю, что было бы преувеличением назвать ее современным литературным шедевром. Как только я прочитал ее, я знал что я хочу в ней сыграть.

И, принимая во внимание северо-ирландское наследие вашего отца, предоставляло ли оно дополнительную привлекательность?
Я не знаю предоставило ли это дополнительную привлекательность, но оно сделало материал менее чужим. Все эти разговоры между героинями Кейт и Эйлин — я видел как родственники так разговаривают между собой, очень ритмично. Было что-то знакомое в героях, которые разговаривали со мной. Несмотря на то, что это не такой диалект и акцент, как тот, на котором говорят там, откуда родом мой отец, мои ирландские связи сделали идею участия в ирландской пьесе менее устрашающей. Моей главной озабоченностью было то, что пристальное внимание Мартина, на тот момент, когда я пришел в проект, было обращено на акцент, и никто не относится к акцентам с большей паранойей чем я. Но у меня на самом деле очень хорошее чувство языка и я все думал: «Ну, даже если ты не можешь говорить так сейчас, этот акцент где-то внутри тебя. Где-то очень глубоко, но он где-то там есть».

Также присутствуют ограниченные физические возможности вашего героя. Насколько конкретно в сценарии прописано то с чем это связано?
Не очень конкретно. Я имею в виду, конкретно упоминается то, что оно есть, но не прописывается что это. Первоначальная сценическая ремарка говорит что Билли «входит волочась, одной рукой и ногой». Так что мы знаем о его руке и ноге, и затем другие детали раскрываются в пьесе, например, что, когда Билли родился, было замечено, что с ним было что-то не так, так что что бы это ни было это должно было быть очень явным. Надо было сопоставить все эти кусочки информации и найти такое состояние, которое могло бы потенциально подходить Билли.

И что же вы решили?
После долгих исследований, я остановился на ДЦП, как на самом подходящем, потому что есть особый вид ДЦП, который называется гемиплегия, поражает одну сторону тела, а не другую. Оно также является таким состоянием, которое заметно с рождения. Так что затем мне нужно было выучить механизм этого заболевания и что оно в себя включает, почему оно влияет на тело таким образом, и как люди учатся с этим жить — они обычно могут невероятно умело управлять их «хорошей» стороной. Я чувствовал, что важно сделать его состояние конкретным, а не просто попытаться обобщить его инвалидность. Мне кажется очень оскорбительным сказать, «ну я просто будут делать что-то странное», даже не изучив вопрос. Это не воздает должное людям-инвалидам или герою Мартина.

Что сказал Мартин о вашем исследовании?
[смеется] Он сказал что-то вроде «ладно, ты проработал это лучше чем я». Мартин очень скромный в этом плане. Я не думаю, что говорю не к месту, когда говорю, что узнал больше о потенциальном недуге Билли, чем Мартин. Но в этом то и дело, ему это не нужно, потому что он написал так много всего другого и дал мне так много информации о Билли, что я мог себе позволить узнать кое-что сам.

Тот факт, что через фильм Билли ищет способ убежать, перекликается с вами?
Да, в том плане, что Билли целеустремлен. Он отказывается принимать, что его жизнь всегда будет такой, как сейчас, и, мне кажется, именно поэтому я так отношусь к этому персонажу. Хотя любые параллели несущественны, потому что мой опыт и опыт Билли, связанный с киноиндустрией очень разный. Его эта индустрия просто уничтожает, а я ее очень люблю. Но в смысле найти способ убежать и сделать то, что люди думают ты не сможешь сделать, или то, к чему люди думают ты не подходишь, я определенно могу это понять. Я отчетливо понимаю, что главных героев моего роста в пять футов пять дюймов не так уж много. И, кстати, я единственный знаменитый актер моего роста, о котором я знаю, кто называет свой настоящий рост, когда его спрашивают и не носит кубинский каблук.

Думаете ли вы когда-нибудь о том, по какой стезе вы пошли бы, если бы не Гарри Поттер?
Если бы я не играл Гарри Поттера, мне тяжело поверить в то, что я бы стал актером. Дэвид Копперфильд был моей первой работой, но я никогда не смотрел на это как на что-то серьезное — это скорее было способом вытащить меня из школы. Думаю, я был бы причастен к этой индустрии каким-то образом, потому что мои родители в этой индустрии и потому что я бы точно не достиг ничего в академических кругах. Мы все это приняли. Это очень серьезная тема для размышлений: кстати, я только вчера думал о том, чтобы произошло если бы я не снимался в Гарри Поттере. В каком-то роде это является темой в «Калеке с острова Инишмаан», потому что эта пьеса о возможностях и об упущенных возможностях. Это игра, в которую я иногда играю: представляю, где бы я был сейчас. Но чаще всего я заканчиваю словами «слава богу я не там» [смеется].

Но должно наступать время, когда вам необходима анонимность?
Да, бывают такие моменты, когда анонимность была бы очень кстати, но это единственное чего мне не достает. Иногда это может напрягать, но, в общем, я бы предпочел такую жизнь, которая у меня сейчас.

Снова находясь на театральных подмостках Вест Энда заставляет вас вспоминать свою работу с Ричардом Гриффитсом в пьесе Equus?
Да. Он был удивительным человеком. По моему опыту его знание мира было энциклопедическим. И он был щедрым, и как актер, и как человек. Он с радостью передавал свой огромный опыт другим, но он никогда не делал это претенциозно, чтобы доказать как много он знает. Он всегда это делал так, чтобы было интересно. Он хотел поделиться с вами. Очень странно думать о мире, в котором нет Ричарда, потому что я так многому у него научился; иногда я задаюсь вопросов, что еще я могу выучить теперь, когда его нет. Это очень грустно, но одно что выделялось на его похоронах, когда все говорили о нем, было то, каким он был счастливым. Он мог быть немного мрачным и пессимистичным, но он также был одним из самых довольных людей, которых я когда либо встречал. Если бы я смог сказать то же самое на своих похоронах, думаю это значило бы, что я прожил очень хорошую и полезную жизнь.

Благодаря Equus вы попали на Бродвей, где впоследствии играли главную роль в "Как преуспеть в бизнесе без хлопот". Каков был этот опыт?
Принять участие в мюзикле на Бродвее это такой опыт, который я бы порекомендовал всем, у кого появляется такая возможность. Очень сложно определить, что делает его таким потрясающим, но мне кажется это как-то связанно с тем, что это духовный дом мюзикла. И есть что-то особенно замечательное в том, чтобы добиться успеха в Нью-Йорке, как это сделали мы. Люди могли говорить «Они добились успеха потому что у них были Дэниел Рэдклифф и Джон Ларрокетт», но существует масса шоу, в которых задействованы знаменитые актеры, которые постоянно открываются и закрываются и одного имени недостаточно для того, чтобы шоу продолжалось. Оно должно быть очень хорошим и качественным. Это было трудное шоу и новый опыт. Я никогда не занимался конкретно комедией, и я точно никогда не занимался комедией такого широкого плана. Я никогда не делал ничего такого, где вас поощряли сломать четвертую стену и иногда улыбаться аудитории, как было в сценарии к How to Suceed. И, кажется, это помогло мне найти внутреннюю уверенность в себе, которой не было раньше. Это было переломным моментом, потому что вы так много узнаете о себе, особенно когда вы играете на протяжении одиннадцати месяцев, восемь шоу в неделю. Я знаю, что есть люди, которые, прочитав это, подумают, «один год это не так уж много, люди играет в шоу годами», но когда вы играете восемь шоу в неделю, в шоу, которое требует такого физического напряжения, это отражается на вашем здоровье — я был в очень плохом состоянии к концу шоу.

Вы бы приняли участие в мюзикле в Вест Энде?
Безусловно, если бы это был подходящий мюзикл, я бы с удовольствием принял бы в нем участие. Поговаривали о том, чтобы привезти How to Suceed на подмостки Вест Энда после Бродвея, но к тому моменту я уже год играл его и у меня бы не лежала к этому душа. Но я также чувствовал, что это очень американское шоу, которое могло бы не так хорошо пойти там.

А в плане других театральных ролей, где еще вы бы хотели сыграть? Сыграли бы вы, например, Гамлета?
Да. Это то, что хотел бы сделать любой актер, и очень устрашающе думать о всех тех, кто сделал это до тебя и всех тех, кого я видел в этой роли. Это трудно представить в данный момент, но это также одна из лучших ролей в литературе, так что, да, я бы ухватился за этот шанс. «Розенкрантц и Гильденстерн Мертвы» Тома Стоппарда одна из моих самых любимых пьес, и еще одна ирландская пьеса, которую я обожаю это «Translations» Брайана Фриеля. Я бы также хотел сыграть в «Waiting for Godot», но мне придется подождать, пока я не достигну преклонного возраста.